Серия гравюр Сальвадора Дали «Казанова»

Серии гравюр Сальвадора Дали, созданных как иллюстрации к новеллам Джакомо Джироламо Казанова (Giacomo Girolamo Casanova) в 1967 году. Включает полный комплект - 14 оригинальных литографий на бумаге Rives с водяным знакам «B F K». Работы имеют свой индивидуальный порядковый номер № 197. Издатель: au Circle du Livre Precieux (Париж, Франция).

Познакомившись с творчеством Фрейда, испытывая странное влечение к женщинам, Сальвадор Дали заинтересовался рассказами Джакомо Казановы.

Историческая справка

В 1789 году Казанова начал писать мемуары («История моей жизни», Histoire de ma vie), принесшие ему посмертную славу. В 1822–1828 гг. был издан сокращенный перевод мемуаров на немецкий язык; в 1826–1838 — вышло французское издание в обработке Ж. Лафорга. В обработке Лафорга были сокращены сексуальные похождения (в частности, выброшены все гомосексуальные эпизоды), а также изменена политическая окраска мемуаров. Подлинный текст издан лишь в 1960-е годы.

Популярное представление о Казанове, прежде всего, ассоциируется с его любовными похождениями; его имя, ставшее нарицательным, стоит в одном ряду с такими литературными персонажами, как Дон Жуан или «современник» Казановы — Шевалье де Фоблаз. Действительно, мемуары Казановы не обходят стороной сексуальную сторону его похождений, нередко преувеличивая реальность (так, неоднократные утверждения об инцесте якобы с собственными дочерьми, как показали исследователи, хронологически невозможны).

Благодаря огромному успеху «Истории моей жизни» фигура Казановы превратилась в одну из легенд мировой культуры.

Дали и Казанова

Заинтригованный личностью автора, Дали подготовил иллюстрации, которые словно высвободили то запретное, о чем читатели могли лишь догадываться.

У самого Дали в его книге «Тайная жизнь Сальвадора Дали, рассказанная им самим» есть даже признание о некой глубинной связи с известным авантюристом Казановой.

Художник писал: «Думаю, мои читатели вовсе не помнят или помнят очень смутно о важнейшем сроке своего бытия, проходящем в материнском лоне и предшествующем появлению на свет. Мне же он помнится так отчетливо, как вчерашний день. Вот почему я начну с самого начала — с ясных и уникальных воспоминаний о своей внутриутробной жизни. Без сомнения, это будут первые мемуары такого рода в мировой литературе¹. Уверен, что пробужу в читателях подобные же воспоминания или, по меньшей мере, помогу им вычленить из потока сознания первые неопределенные и невыразимые впечатления, образы состояния души и тела, воплощенные еще до рождения в некое предчувствие своей судьбы. Советую также обратиться к сенсационной книге доктора Отто Ранка «Травма рождения», весьма познавательной в научном плане. Мои собственные внутриутробные воспоминания, ясные и подробные, полностью подтверждают тезис доктора Ранка об этом периоде как об утраченном рае».

Жизнь Казановы противоречива и разноцветна так же, как и жизнь Дали. Оба были склонны к мистике. Оба испытывали страсть и имели обостренное чувство эстетизма. Оба были, бесспорно, талантливы и эпатажны.

Эротика Дали и эротика Казановы различны, но в них есть нечто неуловимо общее и по сути захватывающее зрителя и читателя.

«Самая большая мечта моей жизни, чтобы обо мне постоянно говорили. В крайнем случае — хорошее»— напишет в свое время Сальвадор Дали. Эта мысль была не только сформулирована гениальным художником, но и воплощена всей его жизнью. Именно к такому сорту людей принадлежал и Казанова.

Приключения Казановы

С первой юношеской любви к племяннице аббата (детское увлечение сестрой директора частной школы в Падуе — не в счет) открывается страница его любовных приключений, в большинстве случаев несущих одни неприятности. Но что можно было поделать, если представительницы прекрасного пола были его слабостью, а покорение их — определенной целью, ставя которую он всеми силами пытался добиться успеха. Если же интрига не удавалась, то из-за болезненного самолюбия, сие принималось едва ли не трагедией. Казанова впадал в транс, чуть не доводивший его до самоубийства. Как, например, в случае с отказом в сватовстве или в истории с авантюристкой-француженкой.

Наверно, поэтому в своих записках и воспоминаниях он явно преувеличивает моменты, касающиеся любовных приключений и старается преподнести все лишь в выгодном для себя свете: «Я любил и меня любили... Я был счастлив и я заявляю это, смеясь над подлинными моралистами, говорящими, что подлинного счастья на Земле нет».

Удивительно живой, движимый как внутренней энергией, так и обстоятельствами, Казанова исколесил всю Европу, побывал не единожды во многих городах. Что из того, что лишь изредка странствовал по собственной воле, и большинство путешествий представляло собой настоящее бегство от врагов или инквизиции? Масса впечатлений дала пищу наблюдательному уму, послужила материалом для мемуаров, по которым можно составить довольно интересное представление об европейских нравах XVIII века.

В этих записках рассказывается о знакомстве с выдающимися людьми того времени: учеными, министрами, графами, герцогами, епископами, кардиналами. Среди них Руссо, Вольтер, Фридрих Великий, Людовик XV, Екатерина II, граф Орлов-Чесменский, Суворов... Кому-то он оказывал услуги, с кем-то имел деловые связи, с кем-то просто дружил.

Силой обстоятельств, вращаясь в самых разных кругах общества (будь то армия, духовенство, высший свет, среднее сословие или самые что ни на есть низы), Казанова чувствовал себя всегда в своей тарелке, легко менял и имидж, и род занятий. Из высшего света, где бывал в фаворе, попадал на самое дно общества. Потом выкарабкивался оттуда с одной целью: снова начать путь наверх.

Нередко ему покровительствовали весьма солидные и состоятельные люди. Но он каждый раз лишался расположения из-за неподобающего поведения, удивительной способности попадать в неприятные истории. Так, например, отправившись в Рим с рекомендательным письмам к кардиналу Аквавиве, был представлен последним папе Бенедикту ХIV и вызвал его расположение. Однако разрушил всё собственными руками, приютив в палаццо кардинала переодетую в одежду патера девушку, с которой собирался бежать его приятель. Когда беглянку обнаружили, начались толки, замаравшие имя Аквавивы, который попросил Джакомо уехать из Рима.

Именно с этого субъекта Моцарт лепил своего Дона Жуана. Феллини своеобразно интерпретировал эту личность в одноименном фильме, где окружающий мир представлен сплошной зимней ночью, а живые люди превращены в механических кукол. Цветаева посвятила этому человеку две пьесы, Шницлер и Ренье — романы. А в необычном пражском театре «Латерна магика» при неизменном аншлаге уже несколько лет идет спектакль, названный именем нашего героя.

Ему посвящены романы (Р. Олдингтон), многочисленные эссе (Цвейг, Вайян, Марсо, книга Филиппа Соллерса «Казанова Великолепный»). Казанова — герой оперы Штрауса-младшего.

Сальвадор Дали со свойственной ему гениальностью в своих иллюстрациях сумел не только отразить содержание литературных записок Казановы, но — главное — создать новую интерпретацию мемуаров. Он наполнил их сюрреалистическими образами и сумел показать скрытые от поверхностного восприятия метаморфозы интимных сторон жизни и бытия.

¹Глава о внутриутробной памяти есть также в «Мемуарах» Казановы.